Мертвая зыбь - Страница 40

Над следующей дверью висела пластмассовая табличка «Эландс-постен», буквами поменьше — еще одна надпись: «Ежедневная газета для всего Северного Эланда».

Джулия помедлила несколько секунд, но потом вошла.

Маленький бронзовый колокольчик забрякал у нее над головой, когда Джулия открыла дверь. Помещение оказалось небольшим, очень светлым, но дышать там было нечем — все прокурено. У входа располагалась стойка секретаря, за которой никого не было, а за ней, в глубине, — сама редакция: два письменных стола, заваленные газетами и бумагами. На каждом — по гудящему компьютеру, за которым сидели двое пожилых мужчин. Один седой, другой лысый как колено. Оба в джинсах и в жеваных рубашках. На столе лысого стояла табличка «Ларс Т. Блом», у седого таблички не было. Но Джулия его и так узнала — Бенгт Нюберг. Тот самый репортер, который мухой прилетел на происшествие в каменоломне. Джулия тогда увидела его в окно, и Леннарт Хенрикссон сказал ей, кто он.

На стене висели варианты шрифтов заголовка, набранные большими жирными буквами: «Смерть в каменоломне. Трагический несчастный случай».

«Разве не каждая смерть в результате несчастного случая трагедия?» — подумала Джулия.

— Чем могу помочь? — спросил Бенгт Нюберг. Похоже, он не узнал ее.

Он посмотрел на Джулию сквозь толстые стекла очков, когда она подошла к стойке.

— Какое-нибудь объявление?

— Нет, — ответила Джулия, которая, по правде говоря, и сама-то толком не понимала, почему ее занесло в редакцию. — Я тут мимо проходила… Я сейчас живу в Стэнвике, и… мой сын пропал.

Она заморгала. И зачем она это сказала?

— Ах так, — сказал Нюберг, — но здесь у нас не полиция, она в следующем здании.

— Спасибо, — поблагодарила Джулия и почувствовала, как ее сердце упало, будто она сказала что-то болезненно неприличное.

— Или ты хочешь, чтобы мы об этом написали?

— Нет, — быстро сказала Джулия, — я пойду в полицию.

— Когда он пропал? — спросил другой мужчина, Ларс Блом. У него был низкий хриплый голос. — В котором часу? Где? Здесь, в Марнессе?

— Нет, это вообще-то все не сегодня случилось, — ответила Джулия. Она чувствовала, что краснеет все сильнее и сильнее, как будто бы врет обоим газетчикам. — Мне надо идти, спасибо.

Она быстро повернулась и вышла, спиной чувствуя их взгляды.

Стоя на тротуаре, она глубоко вдохнула холодный воздух и попробовала расслабиться. Какого черта она поперлась в редакцию и заговорила о Йенсе? Она вообще-то не имела обыкновения вести беседы с незнакомыми людьми. А здесь и подавно: местечко маленькое, все друг друга знают, каждый приезжий на заметку. Как ей не хватало сейчас Гётеборга, где люди воспринимали друг друга с таким же интересом, как дрова в поленнице, и рассекали по тротуарам, не замечая друг друга.

Чтобы не вышло еще хуже, она отошла от двери «Эландс-постен» и тут же увидела еще одну табличку: «Полиция», — с желто-голубым значком сверху. К двери под табличкой был приклеен стикер. Джулия поднялась по двум ступенькам и прочитала выведенную черной тушью надпись: «Участок работает по средам с 10.00 до 12.00».

Сегодня была пятница, все закрыто. Интересно, что они делают, если что-то случается в Марнессе не в среду, а в какой-нибудь другой день? Но бумажки с разъяснением этого животрепещущего вопроса не оказалось.

Она посмотрела в окно и увидела, как внутри кто-то двигается. Не успела Джулия сойти с бетонных ступеней, как за дверью что-то загремело. Дверь открылась, на пороге обозначился Леннарт Хенрикссон. Ей показалось, что он улыбался.

— Я увидел, что ко мне пришли, — сказал он. — Ты как себя сегодня чувствуешь?

— Привет, — пробормотала Джулия, — я — хорошо… Я думала, здесь никого нет, прочитала на бумажке.

— Я знаю, что должен находиться здесь лишь по средам два часа, но в другое время я тоже здесь. Хотя, конечно, это секрет, а то мне больше работать придется. Заходи.

На Леннарте была длинная черная форменная куртка, рация и портупея с револьвером, так что Джулия спросила:

— Тебе куда-то нужно идти?

— Ну да, я собирался на обед. Ну заходи ненадолго.

Он отступил в сторону, приглашая Джулию войти.

Заведение Леннарта оказалось явно постарше, чем редакция газеты, которую столь удачно посетила Джулия. Но здесь было чисто, на подоконнике стояли цветы, и никакого запаха сигарет. Напротив двери стоял письменный стол, все бумаги на нем лежали в аккуратных стопках. Компьютер, факс, телефон — все как по линеечке. Над столом — полка с папками и рекламный плакат экстренной линии полиции для любителей наркотиков. На другой стене — большущая карта Северного Эланда.

— Классная контора, — сказала Джулия.

Леннарт Хенрикссон явно относился к тем людям, кто любит порядок, и Джулии это нравилось.

— Что, на самом деле? — спросил Леннарт. — Она здесь уже тридцать лет.

— Только ты тут работаешь?

— Сейчас — да. Летом обычно народу больше, но в это время года — только я. Зажимают помаленьку. — Он безрадостно посмотрел вокруг и добавил: — Посмотрим еще, сколько эта контора будет открыта.

— А что, собираются закрывать?

— Возможно, большие шефы все время об этом говорят — насчет того, что средства надо экономить. Они считают, что все должно сосредоточиться в Боргхольме, это будет, дескать, лучше и дешевле. Но я надеюсь, что все-таки продержусь здесь до пенсии. Ты уже обедала?

— Нет. — Джулия покачала головой и обнаружила, что голодна.

— Пообедаем вместе? — предложил Леннарт.

— Да… наверное.