Мертвая зыбь - Страница 80

К оглавлению

— Ну вот, все закончилось, — обратился полицейский к Йерлофу.

Йерлоф кивнул.

— Но легче, конечно, не стало.

— Да, точно. А твоя дочь… она здесь?

— Нет, она в Гётеборг уехала.

— Когда, вчера?

Йерлоф мотнул головой:

— Нет, думаю, сегодня утром.

Леннарт посмотрел на него и спросил:

— А она разве не заезжала с тобой попрощаться?

— Нет, но меня это не особенно удивляет.

Он мог бы еще добавить, что они с Джулией не имели счастья быть особенно близки друг к другу — и раньше, и сейчас, в ее нынешний приезд на Эланд. Но Йерлоф был почти уверен, что Леннарт это и сам вычислит.

Леннарт помолчал, глядя на свою кофейную чашку, у него на лбу появилась озабоченная морщинка, пальцами он барабанил по столу.

Потом он посмотрел на Йерлофа:

— Но ты абсолютно уверен, что она уехала?

— Астрид мне сказала, что машины Джулии во дворе не было.

Астрид кивнула в подтверждение:

— Да, пусто. Машины я не видела, и дом на берегу закрыт. Ты знаешь, где это, Карл?

Брат Астрид кивнул.

— Ну а с тобой она попрощалась? — спросил Леннарт.

Йерлоф никак не мог понять, что это он так забеспокоился.

— Ну как сказать, — ответила Астрид, — на такие вещи часто времени не хватает…

— Я должен ей позвонить, — быстро сказал Леннарт. — Как ты думаешь, Йерлоф?

— Само собой. У тебя что, к ней какое-то дело?

— Да нет, — ответил Леннарт и достал мобильник.

— У тебя есть ее номер? — спросил Йерлоф.

— Да, — заверил Леннарт, нажимая кнопки на своем телефоне. — Я только хочу узнать, где она. Она мне сказала, что хотела, может быть…

Он замолчал и прижал телефон к уху.

— Мобильники для меня — полная загадка, — прошептала Астрид Йерлофу. — Как они вообще работать могут.

— Понятия не имею, — ответил Йерлоф и обратился к Леннарту: — Ну что там?

Леннарт закрыл телефон.

— Абонент недоступен, там только автоответчик. — Он посмотрел на Йерлофа и добавил: — Но, может быть, телефон просто выключен… Ну, чтобы не беспокоили.

— Наверняка Джулия так и сделала, — согласился Йерлоф. — Она сейчас едет по Смоланду.

Леннарт медленно кивнул, но казалось, что он не вполне удовлетворен ответом. Он еще побарабанил пальцами по столу, потом поднялся.

— Вы уж меня извините. Я… мне надо ехать. Я должен проверить одну вещь.

Он взял свою чашку и встал из-за стола, Йерлоф посмотрел ему вслед. Леннарт торопливо шел к выходу. Что же за такие общие дела, о которых он ничего не знает, появились у его дочери и Хенрикссона? Но в это время по всему залу послышалось побрякивание чашек, которые аккуратно ставили на блюдца, по полу скрипнул стул, и кто-то встал.

К своему удивлению, Йерлоф увидел, что это был Йон Хагман. Они оба: и он, и его сын Андерс — выглядели очень непривычно в черных костюмах.

Йон откашлялся, его лицо было красным от волнения, пальцы нервно теребили пиджак. Потом он начал поминальную речь.

— Да… — начал он. — Я… мне раньше не доводилось… Я вообще-то не очень… Я хотел только сказать кое-что про моего и вашего друга Адольфссона и про наш Стэнвик. Теперь там станет еще тише и еще темнее…

Примерно через час Йерлоф вернулся в Марнесский приют — его подбросили Маргит и Ёста — и смог отдышаться. Буэль, как и обещала, подогрела ему обед. В пустом обеденном зале на одном из столов Йерлоф заметил «Эландс-постен». Он прочитал заголовок на первой полосе: «Пропавший старик найден мертвым».

Ну вот, еще одна печальная новость. В статье говорилось, что старик, который вышел погулять из своего дома на юге Эланда неделю назад, был найден в кустах на пустоши. Он замерз до смерти.

Газета сообщала, что у полиции нет никаких оснований подозревать какой-либо злой умысел. Старик был плох и впал в маразм, он заблудился менее чем в километре от деревни, где прожил всю свою жизнь.

Йерлоф не знал покойника, но все же почему-то это известие показалось ему дурным знаком.

После обеда он сидел в своей комнате, попивая кофе, и вышел только к ужину. На ужин были эландские крупяные драники, но явно недосоленные, и мяса в них оказалось маловато — и в подметки не годились тем, что обязательно, хотя бы раз в месяц, готовила ему покойная Элла. Но Йерлоф все-таки съел их.

— После того как я ушла, все было нормально? — спросила Йерлофа Мария, накладывая ему на тарелку драники.

— Ну да, — ответил Йерлоф.

— Значит, Эрнст Адольфссон теперь в земле? — скорее не спросила, а констатировала Майя Нюман, сидевшая по другую сторону стола.

Йерлоф подумал о том, что она вообще-то тоже из Стэнвика, хотя и не жила там лет сорок. Он кивнул:

— Да, теперь Эрнст покоится рядом с церковью.

Он взял вилку и начал есть и, как обычно, поблагодарил Господа за то, что у него здоровые зубы и даже вроде паршивец Шёгрен, кажется, угомонился.

— А гроб был красивый? — спросила Майя.

— Да, очень. Белый, деревянный, полированный такой.

— А мне бы хотелось себе из красного дерева, — протянула Майя, — если, конечно, он не слишком дорогой… А если не из красного дерева, тогда все равно какой — можно и в дешевом, а потом кремировать.

Йерлоф вежливо кивнул и тотчас поперхнулся драниками, и только он было собрался заметить, что кремация, конечно, дело хорошее… как кто-то дотронулся до его плеча. Это Буэль.

— Тебя к телефону, Йерлоф, — тихо сказала она.

Он повернул голову:

— Что, прямо посреди ужина?

— Да, это очевидно важно. Леннарт Хенрикссон звонит… из полиции.

Йерлоф внезапно почувствовал озноб, студеный ком, вслед за которым всегда приходил Шёгрен, чтобы мучить его кости. Стресс всегда провоцировал приступы ревматизма.