Мертвая зыбь - Страница 21

Сейчас она могла бы сидеть в Гётеборге за кухонным столом с бокалом красного вина и смотреть в окно, на освещенную пустую улицу.

А в Стэнвике было темно. Джулия выбралась наружу, в туалет. Спотыкаясь, она помыкалась между камнями и едва не заблудилась всего лишь в нескольких метрах от дома. Сейчас она даже не видела воды там, внизу, и лишь слышала, как шумят волны, наталкиваясь на берег. В небе тоже что-то творилось: черные жирные дождевые облака надвигались на остров, как стая злобных призраков.

Когда Джулия наконец нашла место, она против своей воли начала вспоминать о привидении, которое появилось здесь, на берегу, однажды ночью в начале века. Одна из ее бабушек, Сара, рассказывала как-то раз в сумерках о том, как ее муж со своими братьями ветреным вечером спустились к морю, повыше затащить свои лодки, чтобы их не унесло волной. И вот когда они стояли возле бурлящей воды и тянули лодки на берег, внезапно из темноты появился призрак, одетый в штормовку, и начал утаскивать одну из лодок в другую сторону, прочь от берега, в море. Дедушка стал кричать на него, призрак ответил ему на ломаном шведском, все время повторяя одно слово, которое можно было разобрать.

— Эзель, — повторял призрак, — Эзель.

Дедушка с братьями крепко держали лодку, и также внезапно, как и появился, призрак развернулся, бросился в клокочущие волны и исчез.

Джулия быстренько все сделала и тотчас рванула назад в тепло и заперла за собой дверь. Только сейчас она вспомнила, что здесь нет водопровода и что ей надо подняться на холм, чтобы набрать ведерко.

Тот сильный шторм продолжался три дня, и потом пришла новость с северной оконечности Эланда: судно село на мель возле Бёда, и три дня назад волны раскололи его на части. Судно плыло с эстонского острова Эзель, весь экипаж погиб, так что тот моряк в штормовке, которого видели рыбаки в Стэнвике и с которым они говорили, был тогда уже мертв. Утопленник.

Бабушка глядела на Джулию и кивала.

Сумерки.

Призрак на берегу.

Джулия поверила этому рассказу, как, впрочем, и всем старым историям, которые ей довелось слышать в сумерках. Время от времени по берегу наверняка бродили утонувшие моряки — одинокие, заблудившиеся, мечущиеся.

Джулии больше не хотелось выходить на улицу этим вечером, и она решила, что можно позволить себе не мыться и не чистить зубы.

На подоконнике стояли толстые красные стеариновые свечи. Прежде чем лечь, Джулия зажигалкой зажгла одну из них — пусть погорит чуть-чуть.

Поминальная свеча для Йенса и для его мамы. Глядя на отблески пламени, она решила: сегодня вечером никакого вина и снотворного. Она будет бороться, бороться с болью, которая присутствовала повсюду, а не только здесь, в Стэнвике. Стоило Джулии встретить маленького мальчика на улице, как ее тотчас переполняли боль и скорбь.

Джулия посмотрела на свою записную книжку, лежащую на кровати рядом с мобильником Лены. Совершенно неожиданно для себя она взяла ее в руки, перелистала несколько страниц и набрала номер.

Да, телефон работал. Два гудка, потом три, четыре.

Затем глуховатый мужской голос ответил:

— Алло.

Было уже половина одиннадцатого. Будний день. Конечно, Джулия позвонила слишком поздно, но ей пришлось сказать:

— Микаэль.

— Да.

— Это Джулия.

— А-а, привет, Джулия.

В его голосе скорее слышалась усталость, чем удивление. Джулия попыталась представить, как Микаэль выглядит сейчас, но никакой картинки в голове не сложилось.

— Я на Эланде, в Стэнвике.

— Ага. А я в Чёпенгхамне, как обычно. Я уже спал.

— Я знаю, что поздно. Я только хотела рассказать, что здесь появился новый след.

— Какой след?

— Нашего сына, след Йенса.

Микаэль несколько секунд помолчал.

— Ага, — снова сказал он.

— Но вот я и приехала сюда… Я подумала, что ты захочешь это знать. Конечно, не бог весть какой след, но может быть, можно…

— Как ты себя чувствуешь, Джулия?

— Хорошо, я дам знать, если будут еще новости.

— Ну да. Как я понимаю, мой номер у тебя есть, но, ради бога, в следующий раз звони не так поздно.

— О'кей.

— Ну тогда пока. — Микаэль повесил трубку.

Джулия сидела на кровати, по-прежнему сжимая в руке мобильник. Сейчас она окончательно убедилась, что телефон работает, но явно ошиблась с тем, кому позвонить.

Микаэль отдалился от нее давным-давно, еще до того, как они расстались. С самого начала он был совершенно уверен, что Йенс спустился к морю и утонул. Иногда Джулия ненавидела Микаэля за эту уверенность, а иногда завидовала.

Когда через несколько минут Джулия легла прямо в брюках и свитере, грянул проливной дождь, который собирался весь вечер.

Небеса разверзлись в долю секунды, и капли застучали по крыше. Джулия лежала в темноте и слушала, как вода ручьями стекает на землю. Она понимала, что дом построен на совесть, потому что выдержал не один сильный шторм, поэтому спокойно закрыла глаза и заснула.

Джулия уже не слышала, когда полчаса спустя дождь так же неожиданно, как и начался, прекратился. И не слышала шагов там, снаружи, возле каменоломни.

Эланд, май 1943 года

Нильсу уже принадлежал берег, он владел Стэнвиком, а теперь всеми окрестностями деревни. Когда его матушке не надо было помогать по дому или в поместье, он бродил по окрестностям, как будто измеряя свои владения, длинными уверенными шагами. Залитый золотистым солнечным светом, он шагал по эландскому бездорожью с рюкзаком за плечами и дробовиком в руках.

Дикие кролики обычно до последнего, замерев, сидели прижавшись к земле, надеясь, что их не заметят, и, только когда понимали, что это последнее наступило, неслись прочь. Да так, что едва хватало времени вскинуть дробовик. Поэтому каждую секунду, когда охотился, Нильс был наготове.